Чаепитие многие годы органически входило в быт России, было одним из важнейших элементов общения людей. Современники чайного бума конца XIX в. пытались дать анализ этому. Они отмечали, что у людей разных сословий отношение к чаю было неординарным. Прежде всего его употребляли как усладительное средство и ценили за вкусовые качества. А в купеческой среде центр тяжести перемещался на те блюда, которые сопровождали чай,— варенье, сиропы и другие сладости. У бедных людей чай имел особое значение и служил дешевым, приятным угощением. Было принято звать на чашку чая, л в этом случае никто не ожидал обильного стола. Деловые формы чаепитие обрело в Москве.
Чай был популярен у некогда привилегированных, но обедневших слоев населения, среди студенчества и выходцев из интеллигенции. Утром и вечером чай подавали в закрытых учебных заведениях, пансионатах и артелях. В самых малообеспеченных кругах чай с хлебом порой заменял обед. Пили его и в гигиенических целях — «с холоду», «после бани», «с устатку», «с дороги» и т. д.
В обеспеченных и интеллигентных семьях чай пили утром и вечером, иногда днем. В купеческой и мещанской среде, а также у богатых крестьян его могли пить в любое время дня. Особенно часто чаевничали торговцы.
Рассказ о чайных традициях основан на воспоминаниях очевидцев и примерах, взятых из литературы и живописи. Если мы ознакомимся с литературой середины и конца XIX — начала XX в., то увидим, что нет такой книги, в которой не нашлось бы упоминания о чае. Обратимся, например, к такому классическому образцу поэзии, как «Евгений Онегин» А. С. Пушкина. В этом романе дано непревзойденное описание быта пушкинской поры, где автор любовно и красочно, с некоторым сарказмом повествует о посещении Ленским соседнего поместья, где:
Зовут соседа к самовару,
А Дуня разливает чай.
Да и в семье Лариных не обходилось без чаепитий:
Под вечер иногда сходились
Соседей добрая семья,
Нецеремонные друзья
И потужить, и ПОЗЛОСЛОВИТЬ,
И посмеяться кой о чем…
Проходит время; между тем
Прикажут Ольге чай готовить…
Дал Пушкин и описание вечернего чая, равного которому в литературе просто нет:
Смеркалось; на столе, блистая.
Шипел вечерний самовар,
Китайский чайник нагревая:
Под ним клубился легкий пар.
Разлитый Ольгиной рукою,
По чашкам темною струею
Уже душистый чай бежал,
И сливки мальчик подавал…
Чай пили не только в купеческих домах.
Благодаря семейным чаепитиям, где полноправными участниками были и дети, можно проследить связь поколений. В книге А. П. Боткиной, дочери П. М. Третьякова, говорится о встречах с великим русским писателем И. С. Тургеневым:
«В большой столовой за длинным чайным столом он сидел и негромким спокойным голосом разговаривал с нашими родителями. Нас, детей, не отослали в мезонин спать в обычное время: или забыли, или оставили нарочно, чтобы мы видели и запомнили знаменитого писателя… »
Была и вторая встреча с И. С. Тургеневым:
«За чайным столом, за которым Иван Сергеевич широко расположился, он водил карандашом по листу бумаги, рисовал профили — типы церковного старосты, нотариуса — и вдруг предложил нарисовать с закрытыми глазами, не отрывая карандаша от бумаги, одним штрихом, Венеру Медицейскую. Все облепили его. Вокруг него стоял стон от смеха этот шуточный рисунок сохранился.»
Вот и задумаешься: правильно ли наше сегодняшнее представление о бессмысленности провождения времени за чайным столом? Раньше оно было весьма интересным и содержательным. Все зависело от того, кто участвовал в чаепитиях, как они проходили, в какой семье и т. д.
Популярны были чаепития и в литературной среде. В некоторых случаях они принимали характер диспутов и острых споров, а иногда были просто отдыхом. Некоторое представление об этом дают воспоминания Л. П. Гроссмана, который в своей книге «Достоевский» (1965) говорит об известном литературном критике А. П. Григорьеве и обстановке в его доме:
«Он жил в небольшой квартире, недалеко от Знаменской церкви. Я застал у него нескольких до тех пор незнакомых мне людей, и в том числе А. А. Фета. Гости пили чай, а хозяин в красной шелковой рубашке русского покроя, с гитарой в руках пел русские песни».
Чаепития раньше часто сопровождались танцами,— во всяком случае, в начале и середине XIX в. Наверное, все помнят описание бала у Лариных. Ведь там танцевальная часть началась тоже с чая:
…Но чай несут: девицы чинно
Едва за блюдечки взялись,
Вдруг из-за двери в зале длинной
Фагот и флейта раздались…
А. П. Керн в своем «Журнале Отдохновения» пишет:
«Вчера мой драгоценный супруг поделился со мной планом — пригласить губернаторшу и некоторых других дам выпить чаю и потом предложить им потанцевать».
Значит, такая форма чаепития тоже была принята в то время. Литературные источники XIX—XX вв. позволяют восстановить многие традиции. Некоторые из них оказали положительное влияние на развитие общества, а иные отмерли как ненужные и даже вредные.
Много интересных сведений можно найти у историка А. В. Терещенко. Рассказывая о быте XIX в., он говорит, что не было трактира, в котором не пили бы чай, и рассказывает, как мужики пили по полдюжины стаканов чая, не переводя дух, хотя пот с них лил градом. Купцы и рабочее сословие тоже были охочи до чая. Без него им чего-то недоставало.
В «Отечественных записках» описано невероятное хлебосольство и расточительство хозяев фарфоровых заводов, изготовляющих посуду. Автор побывал в гостях у хозяина фарфорового завода и рассказывает, что варенье они заготовляют десятками пудов и этого количества, по утверждению хозяйки, едва хватает.
Оказывается, чаепития в доме длились почти непрерывно. На них приглашали друзей, знакомых, приказчиков, только не рабочих. Для гостей
«во дворе у самой лестницы круглый год кипит с утра до ночи исполинский самовар, в который войдет, пожалуй, ведер двадцать воды. Из этого самовара наливают кипяток в другие маленькие самовары и затем уж их подают куда следует… »
Таким образом, чай был всегда на столе. При этом строго соблюдалось сословное разделение: хозяева пили чай в одной комнате, приказчики — в другой и т. д. Угощения тоже были разные.
Описано биографами массовое чаепитие в доме Л. Н. Толстого в 1907 г., устроенное для детей. Участвовали в нем сотни детей. Около дома поставили столы и скамьи, принесли самовары. Детей угощали скромно, но было много шуток и смеха. День выдался поистине прекрасным.
Самые разные писатели XIX в. обращались к описаниям чаепитий, рассматривая их как форму общения. В рассказе «Привидение» В. Ф. Одоевский в яркой художественной форме говорит об удивительном умении общаться:
«…В обращении этой женщины, в ее самых обыкновенных словах, я думаю, даже в ее столе красного дерева, покрытом клеенкою, или в стенах ее дома — было нечто такое, что каждый вечер нашептывало вам в уши: пойти бы сегодня к Марье Сергеевне… Наши занятия были самые обыкновенные: мы пили чай и играли в бостон… но только все это нам веселее было делать у Марьи Сергеевны, нежели в другом доме… Все дело, как я теперь догадываюсь, состояло в том, что Марья Сергеевна… не сообщала никому своих замечаний о происшествиях в околотке, ни о поведении своих слуг; не старалась вытянуть из вас того, что вы хотели скрыть; не осыпала вас нежностями в глаза… не сердилась, когда кто из нас в продолжение полугода не являлся в ее гостиную… не приходила в ужас, когда вы были противного с нею мнения… понимала терпимость во всем ее значении; в ее гостиной всякий благородный человек мог делать, думать и говорить все, что ему было угодно».
Далее автор замечает, что «в ее доме царствовал хороший тон». И хотя с того времени прошло более века, манеры общения и сейчас могут служить образцом поведения хозяйки дома, с учетом, конечно, изменившихся традиций. Именно этим и вызваны некоторые купюры в тексте, сделанные нами.
Восстановить обстановку больших и малых семейных чаепитий прошлого помогли нам живописные полотна и рассказы очевидцев, доживших до наших дней. Так, на картине В. Н. Бакшеева «Жизненная проза» (1892— 1893) мы видим утренний чай за скромно накрытым столом, на котором стоит самовар, тарелка с булками и сахарница.
За столом семья: отец с матерью и дочь. Хозяйка наливает чай в блюдечко. Но разговор, видимо, идет непростой, лица у всех напряженные.
Совсем иная обстановка показана на полотне В. Е. Маковского «Вечеринка», написанном в конце XIX в. На нем изображена сходка молодежи. Присутствующие стоят и сидят вокруг стола, внимательно слушая выступающую. А на столе — неизменный самовар, чашки, хлеб, закуска.
По воспоминаниям одной из долгожительниц Петербурга, революционно настроенная молодежь, особенно студенты, собирались на чаепития и обязательно ставили самовар. На стол подавали ситный (белый подовый хлеб) и чайную колбасу. Споры вели на самые разные темы, главным образом революционные. Если же появлялась полиция, то она видела лишь скромную вечернюю трапезу. Наша собеседница сама посещала такие сходки на Боровой улице.
Художник Л. И. Соломаткин написал картину «Именины дьячка» (1862) и получил за нее Малую серебряную медаль. На ней тоже изображен самовар с заварным чайником наверху и чашка с блюдцем.
Из угощений мы видим тарелку с пирожками и сахарницу с колотым сахаром. Графинчик скорее всего наполнен ромом, так как в те времена было принято добавлять по одной-две ложечки рома в чай.
Живопись оставила нам и свидетельство чаепития в усадьбе богатой дворянской семьи на Украине, где М. И. Глинка написал часть музыки к опере «Руслан и Людмила».
Картину «За чайным столом» (1851) создал А. Я. Волосков. Но на ней нет традиционного самовара. В чашки с чаем, которые стоят на большом подносе, хозяйка разливает сливки. Здесь стол накрыт совсем иначе, чем мы привыкли видеть. Угощение более чем скромное — пирожки на тарелке. Насколько нам известно, картина эта была групповым портретом, и вероятность того, что именно так и происходило чаепитие в этом доме, очень велика.
Нельзя не сказать о картинах Б. М. Кустодиева. Его знаменитая «Купчиха за чаем» (1918) известна всем. Чрезвычайно интересна она и для нас, так как на ней запечатлен богато накрытый чайный стол.
Справа от хозяйки стоит самовар с заварным чайником на конфорке, лежит булка с изюмом, стоит вазочка с вареньем. На столе много фруктов и арбуз. Чай хозяйка пьет из блюдечка — так было принято.
На картинах художника широко представлена тема чаепития в купеческой среде. На фрагменте полотна «Московский трактир» показано чаепитие купцов. На картине «Извозчик в трактире» изображена колоритная фигура извозчика и тщательно выписаны чайные принадлежности.
